и упорны в бою. Военное превосходство над соседями обусловило формирование у них сознания своего превосходства над другими народами, которые, несмотря на свое богатство, как правило, не могли противостоять им в сражении. Собственно, все человечество чукчи делили на самих себя («луораветлан» и переводится «свой человек») и «чужих»; по мнению чукчей, все другие народы были созданы лишь для того, чтобы луораветланам было откуда брать оленей для своих стад («первобытный шовинизм»).
Первые же встречи чукчей с русскими экспедициями ознаменовались столкновениями. Нация, в военном отношении являвшаяся самой сильной из народов дальневосточных тундр, не нуждалась в чьем-либо покровительстве, а жила не столь богато, чтобы даром отдавать добытые шкуры пушных зверей сборщикам ясака. Многие корякские общины охотно приняли российское подданство, именно надеясь с помощью русских войск защититься от постоянных набегов чукчей. Однако, не ограничиваясь нападениями на коряков, отряды луораветланов нередко грабили в тундре и везущие собранный у тех ясак русские караваны.
Центр русской колонизации первобытных земель Дальнего Востока в то время находился в Якутске, сообщение осуществлялось в основном по рекам: на судах-дощаниках летом и на санях по речному льду зимой. В 1725 г. якутский казачий голова (комендант) Афанасий Шестаков приехал в Петербург и представил вице-адмиралу П. Сиверсу доклад о Сибири, Камчатке и Японских островах, приложив к нему карту северо-востока Сибири, составленную на основании данных русских путешественников и рассказов местного населения. Он сообщил о существовании обширных еще не исследованных русскими земель и племенах, не обложенных ясаком. Очевидно, честолюбивый казачий голова рассчитывал на финансирование из государственной казны новой военно-исследовательской экспедиции, в которой начальником должен был стать он сам, а затем, после укрепления российского влияния на Камчатке и чукотских землях, занять должность их наместника. Заметки сибирского казачьего головы не могли не заинтересовать высших царских сановников. П. Сиверс рекомендовал А. Шестакова президенту Военной коллегии и фактическому правителю России при мало вникавшей в государственные дела императрице Екатерине I генерал-фельдмаршалу А. Меншикову. Через того предложение об организации сильной экспедиции для полного присоединения к России крайнего северо-востока Азии поступило на рассмотрение высших совещательных органов империи Правительствующего Сената и Верховного Тайного Совета.
Собранная властями экспедиция состояла из четырехсот казаков под непосредственным командованием капитана Тобольского драгунского полка Дмитрия Павлуцкого, нескольких научных специалистов и восемнадцати моряков, набранных для предстоящих плаваний по Охотскому морю. А. Шестакову было присвоено звание «главного командира северо-восточного края», и в июне 1727 г. экспедиция во главе с ним отправилась в Сибирь. По пути между Шестаковым — сыном простого казака, получившего дворянство за выслугу, и командиром казаков Павлуцким — потомком белорусских шляхтичей, возникли разногласия по поводу разграничения полномочий, в конечном итоге приведшие к конфликту. В результате экспедиция разделилась: Д. Павлуцкий из Якутска с 207 казаками двинулся в Анадырский острог по реке Лене, а А. Шестаков с оставшимися казаками и другими участниками экспедиции отправился в городок Охотск, чтобы следовать в земли коряков морским путем. 30 сентября 1729 г. корабль с экспедицией Шестакова прибыл в Тауйскую крепость, а 17 ноября собранный «командиром северо-восточного края» военный отряд, большей частью состоявший из аборигенов Сибири на русской службе, выступил на реку Пенжин собирать ясак с коряков.
Грубые действия и насилие А. Шестакова, который вел себя в отношении местного населения как самовластный диктатор, привели к выступлениям коряков и прекращению выплаты ими ясака. В феврале 1730 г. коряки на реке Гижиге атаковали отряд Шестакова; были убиты два казака. Однако сопротивление «инородцев» было безжалостно подавлено. Одновременно коряков продолжали беспощадно грабить чукчи, доводя их кочевья до совершенного разорения. Из-за их набегов коряки не могли платить ясак. В 1730 году чукчи, по данным служилых людей Анадырского острога, убили до сотни коряков-оленеводов. Те стали просить русских защитить их, даже предлагали свою помощь для войны с опасными соседями. Ирония жизни заключалась в том, что местная «тундровая великодержавность» чукчей столкнулась с великодержавными устремлениями Российской империи, власти которой действовали в обычном духе европейской колониальной политики того времени.
3 сентября в Анадырский острог подтянулись основные силы русских под командованием капитана Д. Павлуцкого. Шестаков с отрядом, покинув северные берега Охотского моря, морским путем вышел на соединение с гарнизоном Павлуцкого, однако из-за начавшегося шторма был вынужден пристать к берегу и отправиться посуху. Земли чукчей лежали более чем в шести сотнях километров, однако и сюда забралось в поисках богатой добычи полчище воинственных луораветланов. А. Шестаков заметил собравшихся для набега на корякские стойбища чукчей, но неверно оценил их численность и вступил в сражение. 14 марта 1731 г. отряд Шестакова на реке Эгачи был окружен двумя тысячами чукотских воинов. Казаки и ясачные аборигены долго и отчаянно отражали атаки чукчей, но те, хотя не имели огнестрельного оружия, превосходили их числом в двадцать раз, кроме того, на чукчей, равнодушных к смерти, не действовал вид товарищей, в атаке погибающих под пулями. В конце концов, после того как погибли десять казаков и восемнадцать ясачных, а сам Шестаков получил ранение стрелой в горло, оставшийся отряд обратился в бегство. «Главный командир северо-восточного края» А. Шестаков, истекая кровью, прыгнул в пустую чукотскую нарту, запряженную оленями, и попытался уехать вслед за своим отрядом. Однако, будучи по рождению казаком, а не полярным аборигеном, он умел править лошадьми, но не оленями. Испуганные олени бросились к своему хозяину, таким образом, увлекая упряжку с казачьим предводителем прямо в гущу противника.
Дальнейший финал был предсказуем: удар первобытного копья оборвал жизнь гордого начальника российской военно-исследовательской экспедиции. Отряд Д. Павлуцкого из 435 человек (215 казаков, 160 моряков и 60 ясачных юкагиров), выступивший 12 марта из Анадырского острога на север, уже ничем не мог помочь.
Лук и стрелы чукчи. Этнографический музей, Стокгольм, Швеция
Поднявшись к истокам одного из притоков Анадыри, отряд Павлуцкого через бассейн реки Амгуэмы вышел к берегам Чукотского моря, в то время неведомого для жителей России. Экспедиция двигалась вдоль берега на восток по пустынным взгоркам, поросшим угрюмой тундровой растительностью, среди голых серых скал. 9 мая впереди показалось стойбище чукчей из одной или двух яранг (переносное простое жилище — шатер из оленьих шкур). Хотя инструкция Сената, составленная еще во время подготовки военно-исследовательского предприятия Шестакова — Павлуцкого, предписывала стараться никакого зла аборигенам не чинить и вводить их в российское подданство путем убеждений, экспансивный капитан, стремясь покарать немирный народ за гибель Шестакова, сразу приказал казакам атаковать стойбище. То, что занимавшиеся преимущественно рыболовством и охотой на морского зверя чукчи северного побережья не имели никакого отношения к разбившим отряд А. Шестакова оленным кочевникам, драгунского капитана, похоже, не смутило. По разным данным, было убито шесть или тридцать чукчей-мужчин, которые перед смертью успели заколоть своих жен и детей, чтобы те не попали в
